Часовой механизм - Страница 100

100

— Значит, ждал выстрела из-за угла?

— Устал мужик на качелях кататься. Вот и дождался!

* * *

В загородном доме банкира Лесневского областного прокурора уже ждали. Неприятности начались, и Лесневский не сомневался в скором развале всего дела, но он так же, как и полковник Зенкович, старался держаться в стороне. После душещипательной беседы с двумя майорами Лесневский взвесил шансы всех игроков на поле, но определенных прогнозов так и не смог сделать. Осторожность превыше всего. Считай он иначе, не стал бы крупным финансистом и банкиром.

В комнате уже сидел генерал Аслаханов, приехавший на встречу в штатском.

Пройдя к дивану, прокурор плюхнулся на сиденье, потревожив своим весом пружины.

— Самолет вернулся пустым, — тут же начал Аслаханов, минуя приветствие. — Что я должен сказать Москве?

— А разве ты, Казбек, докладываешь Москве? — удивился прокурор.

— Не я. Истомин. Он связан напрямую с заказчиком. А мы тут роли дурачков исполняем. Через два дня уходит эшелон с запчастями, а товара нет, директор завода сидит на нулях. И что нам делать? Мы срываем поставки. Нам такого не простят. Выбросят из цепи к чертовой матери, и останемся ни с чем.

— Так оно и будет! — заявил прокурор. — Крептогорского убрали, а он отвечал за цех и своих людей на вид не выставлял. Пока все шло гладко, никто в его дела не вмешивался. А теперь что? Пришли новые цеховики и Крептогорского убрали. Самолет вернулся пустым. И что дальше? Кто они — эти новые? — Суходрев глянул на банкира. — Ну, Аркаша, колись дорогой, чьими счетами ты владеешь, что нам не известны?

Лесневский был спокоен. Еще вчера он перевел счета Пустовалова и Требухина в банк Жирновска. Никаких следов не осталось, пусть проверяют.

— Теперь, после смерти Крептогорского, я могу это сказать, но только делу это не поможет. Счет имел Хлебников. Он был человеком генерала. Хлебников отдал концы и Крептогорский перевел его деньги на счет своей жены, никаких новых счетов он не открывал. Либо цеховики имеют счета в других банках, что, скорее всего, более реально, либо это захват цехов новыми людьми, которые и устроили передел.

— Хлебников? — протянул Аслаханов. — Вполне реальная фигура. И смерть его необычна. Такой деляга — и наркоман. Плохо вяжется. Сейчас ни генерала, ни бизнесмена нет в живых. Значит — захват. Но кто мог выйти на цех? Четыре с половиной года безукоризненной работы при строжайшей конспирации.

— У меня есть одна догадка, — задумчиво произнес прокурор. — Крептогорский объединил районные отделения в одно окружное. На кого мент мог рассчитывать? Только на своих же ментов. Причем эту пертурбацию он устроил после смерти Хлебникова. История с уголовниками — для дураков. Этой историей и валютой сейчас ФСБ занимается. А вот менты стали героями. Но и здесь есть одна неувязочка. Еланский князек ушел в отставку. Тот, который мог грузить самолеты продукцией. А его кровный враг взошел на престол и возглавил округ. Он из Жирновска. Сто верст от Елани. Вот если бы произошло наоборот, — все бы сошлось. И вторая неувязочка. Почему Крептогорский, будь оно так, не открыл на новых подельников счетов? Мог бы дать им долю с накоплений Хлебникова. Логичный жест.

— Не ломайте себе головы, господа, — вмешался банкир. — Господин Истомин даже не считает нужным с нами общаться. Пусть оправдывается перед Москвой, как считает нужным. Мы исполнители. Получит Истомин инструкции — скажет, что нам делать. Один он в поле не воин. Без нас ему не обойтись. Да и максимальные потери понесет он, а не мы. Пора поставить его на место. Слишком высоко взлетел.

Аслаханов с силой ударил кулаком по столу, но так ничего и не сказал. Бесполезный жест беспомощного человека.

Город Москва

23 сентября. Глубокая ночь

Старый опыт взломщика пригодился. Все замки были аккуратно открыты. Метелкин спустился с верхней лестничной площадки, а Настя поднялась с нижней. Журавлев распахнул перед ними двери, и они вошли в квартиру. Крепкий дом, с высокими потолками, хорошо отреставрированный, в центре Москвы. Живи и радуйся.

Свет включили только после того, как закрыли за собой дверь.

Хоромы казались еще больше оттого, что мебели в комнатах не было. Четыре комнаты. И лишь в самой большой стоял полированный стол и четыре стула.

— Для чего им нужна эта квартира? — удивился Метелкин — Поди, одна аренда стоит бешеных денег. Не снимала же ее госпожа Нейман ради звонка мужу в Дубай?

— Им нужна площадь на стороне, с хорошими запорами, — разглядывая помещение, рассуждала Настя. — Здесь очень удобно кого-то или что-то прятать.

— Труп, например, — добавил Журавлев. — Соседи даже выстрела не услышат. Стены кондовые. И запаха никто не унюхает.

— Для трупа сгодится и ямка в лесополосе, где-нибудь возле шоссе, — возразил Метелкин. — А это не могила, а четырехместный мавзолей.

— Пятиместный, — уточнила Настя и открыла дверцу, заклеенную обоями, такими же как и на стене.

— Хороший тайничок, — оживился Журавлев. — И размер приличный, только, кроме пыли, здесь ничего нет. И его очень давно не открывали. Дверца со стеной склеилась.

— Это не тайничок, а кладовка. В старых домах всегда были кладовки. Тоже мне открытие, — парировала Настя.

— Жаль, что здесь не установишь «жучок». Из кладовки сигнал на улицу не пройдет.

— О каких еще «жучках» ты говоришь, Дик?

— Я уверен, что последняя стадия переговоров с мадам Нейман будет проходить в этой квартире. Для того ее и сняли. А чтобы вы знали, о чем я буду говорить с королевой фальшивомонетчиков, мы должны установить во всех четырех комнатах и на кухне «жучки». Мне их дал напрокат один специалист в этой области. А вы будете сидеть в машине под окнами, слушать наш разговор и записывать его на пленку.

100